Блог
В. А. Утенков
ВСПОМИНАЯ УЧИТЕЛЯ (ПАМЯТИ БОРИСА МИХАЙЛОВИЧА РОНЕНСОНА)
В. А. Утенков
ВСПОМИНАЯ УЧИТЕЛЯ (ПАМЯТИ БОРИСА МИХАЙЛОВИЧА РОНЕНСОНА)
Я познакомился с Борисом Михайловичем Роненсоном в 1960 г., когда попал к нему на свою первую производственную практику. Это была геологическая съемка (1:10000) Вишневых гор. Вместе с опытными геологами работали студенты. Некоторые маршрутные пары составлялись из студентов 3-4 курса, а Б. М. Роненсон каждый вечер принимал у них маршрут. При необходимости делались контрольные маршруты. Кроме того, по вечерам Борис Михайлович читал лекции по парагенетическому анализу. Мы их называли вечерним университетом. Все, кто прошел эту практику (1956-1963 гг.), сохранили о ней самые лучшие воспоминания. И вот с 1966 г. я снова стал работать под руководством Б. М. Роненсона, но уже в качестве инженера-геолога в составе партии НИСа МГРИ. Теперь это уже была крупномасштабная съемка флогопитовых месторождений Алдана. Снова маршруты, прослеживание пластов, контактов. Компас, рулетка, теодолит, визирки, триангуляция, в общем, все, что требуется для точного картирования. Задачи перед нами стояли сложные. С одной стороны комбинату Алданслюда требовалось выяснить, куда на глубину уходят слюдоносные тела, какие у них перспективы. С другой – требовалось попутно разработать методику картирования, стратиграфического расчленения, расшифровать тектоническую структуру, выяснить последовательность смены парагенезисов в пространстве и во времени. Каждый из нас, молодых сотрудников, выбрал свое направление. Под руководством Бориса Михайловича было защищено семь кандидатских диссертаций, а затем и три докторских. Новый цикл работ под руководством Б. М. Роненсона начался в 1971 г. Сначала Кольский полуостров и Северная Карелия: картирование медно-никелевых месторождений, района редкометальных пегматитов, региональное расчленение метаморфических толщ. Затем возобновление работ по флогопиту Алдана и, наконец, возвращение на Урал. Для меня всегда было загадкой, как Борис Михайлович мог одновременно и, что важно, вполне ответственно руководить многими параллельными работами. Эти комплексы разительно отличались друг от друга. И что не менее важно, кадровый состав исполнителей был разный. Здесь надо отдать должное Б. М. Роненсону – он умел подбирать исполнителей. Он хорошо знал характер и творческие склонности каждого сотрудника. Поэтому любой мог найти свой собственный творческий интерес. Мне Борис Михайлович предложил работу на Урале – предстояла геологическая съемка Ильменского заповедника. Картирование территории Ильменского государственного заповедника проводилось в течение 7 лет (1973-1979 гг.) силами двух коллективов МГРИ и ИГЗ. Научное руководство осуществлял Б. М. Роненсон. Впервые была создана единая геологическая карта в масштабе 1 : 25000. Уже с самого начала изучения Ильменских гор, т. е. в 1973 г., выяснилось, что необходимо пересматривать процесс и историю формирования щелочного комплекса. Вскрытие канавами центральной полосы щелочных пород показало, что вопреки прежним представлениям здесь мало миаскитов и, напротив, много иных, причем самых разнообразных пород карбонатных, карбонатно-силикатных, силикатных с бóльшим или меньшим содержанием цветных минералов. В результате совершенно по-другому стала выглядеть карта, и потребовалось несколько лет на детальное петрографическое и геохимическое изучение пород, представляющих домиаскитовую историю комплекса. О том, насколько многообразна, сложна и интересна история формирования Ильменогорского комплекса, написано очень много. Можно лишь еще раз подчеркнуть некоторые принципиальные моменты. Это связь щелочного магматизма с образованием карбонатно-силикатных пород и карбонатитов и наличие разновозрастных автохтонных и аллохтонных миаскитов. Была также обоснована петрогенетическая эволюция гранито- и миаскитообразования. В свете новых данных встал вопрос о переосмыслении истории формирования и Вишневогорского комплекса, где, казалось, было изучено все в период работ 50-60-х гг. Было проведено доизучение Вишневых гор (1976-1980 гг.) и составлена единая пятидесятитысячная геологическая карта всего Ильмено-Вишневогорского комплекса. Она дала возможность сравнить Ильменские и Вишневые горы сразу по многим параметрам. Кроме явных признаков сходства, выявились и значительные различия. Например, в своде структуры Ильменогорский интрузив имеет инъекционный, а Вишневогорский экранирующий контакт. Соответственно, меняются флюидный режим и минеральная специфика пегматитовых жил. Есть множество других особенностей, которыми отличаются эти комплексы. Следующий цикл исследований, в котором мне довелось работать вместе с Борисом Михайловичем, был посвящен детальному изучению Вишневогорского рудного поля (1980-1985 гг.). Если картирование Ильменогорского комплекса связано с фундаментальными проблемами, то съемка рудного поля была направлена на решение практических задач. Создание крупномасштабных геологических карт и планов было необходимо Вишневогорскому комбинату для определения перспектив эксплуатации редкометального месторождения. Дело в том, что шахтная разработка главной на этот момент рудной зоны № 140 производилась на большой глубине, что сильно удорожало стоимость концентрата. Картирование и разведка должны были определить перспективы ввода в эксплуатацию вкрапленных руд на трех участках. Работа велась в тесном контакте с геологами Вишневогорской ГРП и сотрудниками ВИМСа. Документация и опробование стенок карьеров, керна буровых скважин были основой создания классификации горных пород и руд. Картирование в масштабах 1 : 1000-5000 позволило установить структурный и литологический контроль технологически разных типов руд. Борис Михайлович стремился максимально расширять как свой кругозор, так и кругозор своих сотрудников. С этой целью мы посещали самые разные объекты Сыростанский, Бердяушский массивы, Тараташский комплекс, обнажения куртинской толщи и многие другие интересные места. Большое значение он придавал обмену опытом. Л. К. Пожарицкая, Е. М. Еськова, С. С. Кумеев, Г. А. Кейльман, В. Я. Левин, В. С. Самойлов известные ученые, с которыми Бориса Михайловича связывало многолетнее творческое содружество при изучении Ильменских и Вишневых гор. Как видно из сказанного, всю свою жизнь Борис Михайлович связал с крупномасштабной геологической съемкой сложнейших метаморфических комплексов. Однако и прежде не было, и теперь еще нет жестких, петрологически и математически обоснованных методик проведения таких съемок. Еще в 40-е гг., начале 50-х гг., работая на Слюдянке, Борис Михайлович пришел к выводу о необходимости разработки принципов и приемов крупномасштабного геологического картирования. Существовавшие и ныне существующие инструкции и методические указания к проведению геологических съемок в метаморфических комплексах относятся к средне- и мелкомасштабному картированию и не касаются работ крупного масштаба. Простое, формальное перенесение рекомендаций в другой масштаб никогда не дает результата. Отсутствие общепринятых методик приводит к тому, что карты, выполненные разными исполнителями для одной и той же площади, оказываются совершенно разными. То же самое относится и к смежным листам съемок, из-за чего они часто не сходятся ни по контактам, ни по нагрузке изображаемых геологических тел. Из-за этого предпринятое государственное картирование в масштабе 1 : 50000 потребовало доизучения сразу после проведения съемки. Кроме того, карты быстро «устаревали». Иными словами картирование превращалось в картосоставительство, а карты отражали степень квалификации и научные пристрастия авторов. Разработке единых принципов и приемов картирования Б. М. Роненсон посвятил большую часть своей творческой жизни. Главная идея заключалась в том, что карта одной территории по контурам и расчлененности должна получаться одинаковой независимо от вкусов исполнителей. Освоение такой методики предусматривало определенный и в целом значительный уровень квалификации геологов. Можно сказать, что создание методики крупномасштабного геологического картирования метаморфических комплексов это главное фундаментальное научное направление, разработанное Б. М. Роненсоном. В 1976 г. Б. М. Роненсон в соавторстве с В. М. Ройзенманом и Н. А. Ортенбергом выпустил книгу «Методы расчленения метаморфических комплексов». Она содержит описание важнейших процедур, без использования которых невозможно ни создание классификаций горных пород, ни объективное расчленение немых толщ, ни корреляция разрезов. Кроме того, книга содержит многочисленные примеры применения этой методики на разных стадиях геологической съемки. Мой личный опыт применения этой методики многократно убеждал меня, что игнорировать ее нельзя. Волевое отклонение от нее рано или поздно, но обязательно приведет к обнаружению противоречий. Опираясь на свой долгий опыт, Борис Михайлович определял геологическую карту как формально-однозначную, внутренне непротиворечивую, статистическую модель участка геологического пространства. Такой подход является вполне естественным, так как реально геолог имеет дело с некоторой выборкой, ибо обычно нет ни сплошной обнаженности, ни абсолютной идентичности близких по составу пород. К большому сожалению, вузовское обучение лишь фрагментарно использует статистические методы при подготовке геологов-съемщиков. Именно поэтому Борис Михайлович много внимания уделял их внедрению и добивался их полного освоения от своих учеников. Можно сказать, что он создал школу квалифицированных специалистов в области крупномасштабного геологического картирования. Как это обычно бывает, одно фундаментальное направление дает толчок развитию нескольких других. Одно из них – создание классификаций горных пород в качестве легенд геологической документации. В многочисленных классификациях часто используется генетический принцип, то есть координатами являются условия образования (температура – давление, температура – щелочность и т. д.). Борис Михайлович использовал парагенетический принцип смену парагенезисов в зависимости от различий в исходном составе и в зависимости от последовательно изменяющихся внешних условий. Это давало возможность проследить характер изменения любой исходной породы в ходе метасоматических преобразований. Геологическая карта приобретала свой необходимый атрибут – историчность. Разумеется, Б. М. Роненсон понимал, что есть случаи, когда метасоматические преобразования могут быть глубокими и не связанными с составом исходных пород. Таковы, в частности, многие метасоматиты щелочных комплексов (фениты и ряд других пород). В этом случае в классификационных и петрогенетических целях он использовал координаты внешних условий. А это уже другой принцип составления классификаций. Таким способом Борис Михайлович обозначал принципиальную смену систем. Его работы по петрологии Уральского щелочно-карбонатитового комплекса можно считать классическими. Еще одно, на мой взгляд очень важное, научное направление, введенное Б. М. Роненсоном, относится к проблеме пород с неопределенным названием «серые гнейсы». Написано о них очень много и толкование этих пород самое разное, от магматического до метаморфического. Есть такие породы и в Ильмено-Вишневогорском комплексе, например, в своде структуры близ озера Еланчик. Но особенно много их в Северной Карелии и на Кольском п-ове. Здесь и в других районах мира, в основном в пределах древних щитов их чаще всего называют тоналитами и трондьемитами. Не отрицая возможного магматического происхождения, Б. М. Роненсон, опираясь на данные картирования, показал, что в основной своей массе это метасоматические породы. Что касается самого важного момента – удивительной стабильности состава этих пород, решение этой проблемы он увидел в свойствах их химического состава. Выяснилось, что по составу они строго соответствуют заведомо магматическим аналогам. Общая черта сходных по составу магматических и метасоматических продуктов – соответствие дискретным уровням полимеризации кремниевых кислот. Эта дискретность, установленная М. С. Козловым для магматических пород, была исследована Б. М. Роненсоном применительно к близким по составу метасоматитам. Подобных аналогов оказалось много. Для картирования дискретность немых «серых гнейсов» чрезвычайно важна. Она позволяет показывать зональность гнейсовых ядер куполов, направление перемещения химических элементов и области их концентрации, уменьшать неоправданно большое число магматических этапов, выделяемых при картировании. Работы Бориса Михайловича Роненсона всегда отличались смелостью мышления. И это несмотря на сугубо эмпирическую природу геологической съемки – главного источника информации. Классическая петрология мало внимания уделяет анализу конечных продуктов реакций – собственно горным породам. Обычно рассматриваются всевозможные переходы и реакции между ними. Работая под руководством Бориса Михайловича, мне во многих метаморфических породах удалось обнаружить массу характерных линейных зависимостей между составами сосуществующих равновесных минералов. Благодаря этим жестким связям составы многих минералов становятся фиксированными, а если и изменяются, то дискретно, меняя одну линейную зависимость на другую. Борис Михайлович поставил задачу, – а нельзя ли выявить составы минералов с помощью вычислительного эксперимента на ЭВМ, задавая лишь набор минералов. То есть узнать состав минералов без химического анализа и, тем более, не прибегая к массовому разделению пород на монофракции с последующим их анализом. Разработка программы была выполнена С. В. Темко. Результат оказался поразительным. Вычисленные составы породообразующих минералов практически совпали с химически проанализированными. Более того, в вычисленных результатах составы минералов оказались точно так же связаны теми же линейными зависимостями, что и в природе. Предложенный способ вычисления позволяет сокращать объемы аналитических работ. Свою последнюю работу Борис Михайлович написал, опираясь на многолетние съемки на Урале, Алдане и в первую очередь в районе Вороньих тундр (Кольский п-ов). Для меня она особенно интересна тем, что в ней Борис Михайлович обосновал закономерное и неоднократное образование меланократовых метасоматитов – базификатов. История вопроса насчитывает более шести десятилетий. Долгое время в мировой и отечественной литературе развивались представления о фронте базификации на периферии гнейсо-мигматитовых комплексов. Затем стали писать о самостоятельном железомагнезиальном метасоматозе. Только детальные съемки показали, что сплошного фронта нет, как нет и самостоятельного меланократового процесса, а есть локальные концентрации базифицированных пород. Б. М. Роненсон в своей статье показал, что в случае полного метасоматического цикла осаждение оснований происходит трижды, когда условия кислотности-щелочности становятся нейтральными. Но при этом необходимо выполнение еще одного, структурного, условия – локального развития напряжений. Б. М. Роненсон, как настоящая творческая личность, был вполне способен пересматривать свои взгляды. Правда, делать это ему приходилось редко. Он всегда очень тщательно готовил свои работы. А если и приходилось что-то пересматривать, то, как правило, в сторону совершенствования, уточнения в свете накопления новых фактов. По-настоящему пионерские труды Б. М. Роненсона, и сейчас обладающие новизной, используются в учебной и научной практике. Борис Михайлович прошел большой путь от фронтовика до крупного ученого. Все, кто его знал, помнят его, как великолепного педагога, воспитателя любящих свою профессию специалистов.